Из материалов дела анархиста Николая Дедка следует, что к нему применялась грубая физическая сила во время и после задержания в ночь на 12 ноября 2020 года.
Процесс начался 29 июня в Минском городском суде. Председательствует судья Анастасия Попко, адвокат — Евгений Маслов. Обвинение представляет Антон Тюменцев.
Признанного политзаключенным 32-летнего Николая Дедка обвиняют по ч. 3 ст. 361 (ранее СК сообщил, что ему вменяют ч. 2 ст. 361), ч. 1 ст. 342 и ч. 1 ст. 295-3 Уголовного кодекса. Максимальное наказание — пять лет лишения свободы. Дедок вину в суде не признал.
1 июля материалы дела зачитал адвокат Евгений Маслов. Зафиксировано, что у обвиняемого были кровоподтеки на обоих глазах, шее, передней поверхности грудной клетки, спине (самый большой — 25 на 12 см), в области правого плечевого сустава, на плече, ягодицах (14 на 6 см). На левом бедре у Дедка был кровоподтек размером 26 на 18 см.
Все повреждения с согласия Дедка были сфотографированы, сообщает Белапан.
Согласно материалам дела, на предварительном следствии Дедок сообщил, что когда в его квартиру вломились, выбив одновременно входную дверь и дверь на балконе, трое сотрудников МВД в гражданской одежде, а трое — в милицейской форме, его сразу положили на пол, били ногами, требовали назвать пароли от ноутбука и телефона. Он отказался, силовики стали душить Дедка подушкой, и он был вынужден назвать пароли.
По словам Дедка, при понятых его не били, однако продолжили насильственные действия в здании ГУБОПиК: били дубинками, силой засовывали в рот найденные по месту проживания Дедка бутылки с неизвестной жидкостью, прислоняли их к рукам.
Дедок также утверждал во время следствия, что в одном из помещений, где он находился, распыляли слезоточивый газ.
Дедок настаивает, что при задержании не оказывал сопротивления сотрудникам внутренних дел.
«Они хотели сломить мою волю, — сказал Дедок во время допроса в суде. — Говорили, что будут мочиться на меня, угрожали, что поедут в гестапо, где я буду плакать и просить о пощаде». Дедок считает, что «гестапо» сотрудники называют здание ГУБОПиК на улице Революционной, 3.
По словам Дедка в суде, его избивали, оскорбляли в здании ГУБОПиК в течение всей ночи на 12 ноября 2020 года. Дедок называл в суде фамилии конкретных сотрудников ГУБОПиК, которые многократно его избивали и угрожали ему изнасилованием.
«Я рассматриваю все произошедшее как месть за последовательный анализ деятельности ГУБОПиК в моем телеграм-канале (канал в ноябре 2020 имел 14 тысяч подписчиков. — БелаПАН). Их цель — представить меня в жалком виде на видеозаписи перед моими подписчиками, запугать. Я не признаю себя виновным. Моя деятельность носила и будет носить просветительский характер с целью построения гуманного общества», — заключил Дедок.
Из материалов дела, обнародованных в суде представителем обвинения Антоном Тюменцевым 29 июня, у Дедка после задержания были зафиксированы легкие телесные повреждения, приведшие к кратковременному расстройству здоровья, он получил 13 ударов тупым предметом.
Обвиняемый и его отец Александр Дедок написали жалобу в Следственный комитет, но уголовное дело не возбудили, аргументировав это отсутствием состава преступления.
Также Дедок утверждает, что ему подбросили бутылки с неизвестной желтой жидкостью с резким запахом бензина.
«Настаиваю, что бутылки подкинули сотрудники ГУБОПиК. На кухне до их прихода не было этих бутылок. Когда ворвались сотрудники, они сразу стали избивать меня, требовать сообщить, если ли камеры в квартире, а сами ходили по ней. Понятые пришли позже. При них меня не били», — сказал Дедок, объяснив, почему он отрицает обвинения по ч. 1 ст. 295-3 УК.
Он отметил, что следствие не установило, при каких обстоятельствах он приобрел эти бутылки: «Я не автомобилист, я не покупал бензин. Если я изготавливал какую-то жидкость, почему нет следов на одежде? Наконец, вонь от бутылок была очень сильная, непонятно, зачем надо держать источник вони там, где готовишь еду!»
Дедок сообщил, что когда его привели на кухню, одна бутылка уже стояла на столе: «Я сказал, что это не мои бутылки, сотрудник усмехнулся. Во время допроса сотрудник начал требовать, чтобы я плевал на бутылки, трогал их».
Как сообщалось ранее, на бутылках с жидкостью, найденных в квартире Дедка во время обыска, его отпечатков пальцев не было.
Дедок предположил, что его отпечатки пальцев не были найдены на бутылках, так как сотрудники предполагали, что он будет жаловаться, и удалили его следы.
Дедок отметил, говоря об обвинениях по ч. 3 ст. 361, что публикуя информацию в интернете, реализовывал свое право на свободу высказываний, никогда не призывал к насильственным действиям.
«СК понимает под национальной безопасностью соблюдение интересов правящего класса, однако это не одно и то же — интересы правящего класса и Беларуси. Он отметил, что Конституция гарантирует право распространять политические взгляды», — сказал Дедок.
Он подчеркнул, что не является сторонником насилия.
Дедок отрицает и обвинения по ч. 1 ст. 342 УК. Он сказал, что не посещал марши протеста, боялся быть задержанным. Исключение сделал в свой день рождения 23 августа 2020 года и приехал в Минск. Дедок говорит, что не видел милиционеров, которые бы предупреждали о незаконности участия в массовом мероприятии, и не блокировал движение транспорта, потому что к тому времени транспорт уже не ходил.
Проявление насилия со стороны сотрудников госорганов отягощает их вину в несколько раз, заявил Николай Дедок на допросе в суде.
Он сказал, что «люди, которые пытали и убивали людей на Окрестина, — это замазанные кровью каратели».
Говоря о насилии сотрудников МВД в отношении белорусского народа, Дедок сказал: «Во-первых, они защищают нелегитимную власть, во-вторых, проявляют насилие к безоружным в большинстве случаев людям. Унижения, избиения, изнасилования мирных людей оправдать нельзя».
Он подчеркнул, что был бы рад, если бы все протесты против результатов выборов в Беларуси прошли мирно.
«Так не получилось, — сказал Дедок, — потому что сотрудники милиции избивали людей. Более тысячи заявлений поступило в СК на факты насилия, которое применялось силовиками к мирным гражданам. Однако их почему-то не допрашивают, как меня, в клетке».